Ну вот решила она сказать самой себе "забей!". Решила и сделала.
Сказала!.. Ну и забила тоже. То есть попыталась забить. Не так ведь просто, как кажется, забивать на что-то большое и светлое. белое и пушистое. Ну да.
Можно было бы молотком, вроде как гвоздь забиваешь, но она подумала, что слишком много будет мороки. И вдруг ещё по пальцам врежет по неумению.
Задумала забить просто так. Нет, не кулаками. Просто так - это мысленно, не на физическом уровне. Ну так вот, наплевать что ли. Хотя она вроде как и девушка с манерами, плеваться не станет. Я уж про насрать не говорю. Ну тогда значит, забыть и не вспоминать. Вроде бы так и надо, и всё нормально.
Забивает-забывает, значит.
А так вот нет-нет, да и просочится соблазн вспомнить. Вспомнить, томно вздохнуть и уставиться на уцелевшую фотку, вытащенную из недр диска D.
Но она так, только балуется. Шалит. Она невсерьёз.
Память ведь, она штука такая.. Недолговечная. Столько всяких хреновин её источает, начиная от времени и заканчивая всякими событиями в жизни. Вот всё это и накладывается на забитое-забытое. и з..-з.. размывается, расплывается и тускнеет.
Так что если она и захочет всё-всё вернуть из воспоминаний, то фиг у неё что получится. Память уже отформатирована, данные частично утеряны.
И что тут делать? Хавать, что осталось. Вспоминать, вздыхать и пялиться на фотку.
Думать в это время опасно. Ну во-первых потому, что нет смысла. Во-вторых, потому что уже поздно. Думать - поздно и нет смысла - ибо поздно. В третьих, секс с мозгом оказывает пагубное влияние на общее состояние человека. Её тем более.
Да и вообще, в таких случаях всегда надо прислушиваться к Великим. А во времена её детства Страна Советов советовала вникать в смысл Великих песен Великого трэш-метал-товарища Юрия Шатунова. Она последовала совету своей Родины и запомнила только две Его фразы "беееллллые рррозззы, бееллые рроззы" и "забуудь егооо, забууудь". Так как первая фраза здесь ни к селу, ни к городу, она решила воспользоваться вторым из двух предложенных изречений Великого.
Она забивала и забывала. И прятала подальше и поглубже в недры диска D фотку мальчика-кровопийцы. Она ласково называла его Пиявочкой.
Она не думала больше. Ну о нём, в смысле. Так-то она ого-го сколько думала! Всё-таки умная немного. Но о нём уже - ни-ни. "Надоело", говорила она самой себе. А врать у неё всегда получалось убедительно.
Она больше не вздыхала томно, потому что "Нехер портить дыхательную систему!", говорила она самой себе. И она старательно убеждала себя в том, что так начинается здоровый образ жизни.
Она больше не впоминала о том, как ей было с Пиявочкой. Потому что уже почти не помнила. И это уж точно было честно.
А потом она опять случайно натыкалась на Что-нибудь или Кого-нибудь, красноречиво напоминавших ей о былом увлечении. Но всё, что у неё получалось проделать из послужного списка - так это томно вздохнуть. и сказать "Дааа, было дело". И грустно улыбнуться. А может, и не грустно. Может это так, для виду - грустно.
На самом-то деле, она теперь всегда становится счастливой, если вдруг задумается и уставится на фотки Пиявочки. Потому что незачем стучать молотками, плеваться и размахивать кулаками, когда можно просто забить. Не на физическом уровне. Мысленно. Забить. Забить в самый дальний угол левого полушария изнасилованного когда-то мозга. Забить. А потом, как запылившееся детское платье из сундука, вытащить, встряхнуть и вспомнить всё, что осталось от того, что было. Этому не учил Великий Юрий Шатунов, этому она научилась сама - тому, что всегда надо оставлять в памяти только хорошее. Чтобы потом, когда воспоминания затрутся, порастеряются, не получилоь так, что уцелело только плохое.
Поэтому, задумаясь и припечатавшись взглядом к экрану с Пиявочкиной физиономией, она всегда вспоминает уцелевшее только_хорошее. Вспоминает и улыбается. И томно вздыхает. И плевать она хотела на манеры и здоровый образ жизни дыхательной системы!..